Полведра студёной крови[СИ] - Артем Мичурин

Оля виновато подняла на меня глазёнки и показала на раскрытой ладони связку ключей.

— Бля, да ты ещё и клептоманка.

— Кто? — не поняла она.

— Эй, хозяин, не эти ищешь?

— А? — высунулся тот в коридор. — Точно, они!

— На столе валялись.

— Поди ж ты, вот ведь память стала дырявая, — отцепил он со связки два ключа. — Лошадей с телегой можешь в сарай отвести, прямо перед окном, — мотнул башкой хозяин, вручая мне ключ. — За две монеты сверху. Там сена немного, вода в колонке рядом, увидишь. Умывальник в коридоре, сортир на дворе. Бесплатно. А если помыться — есть у меня тут корыто жестяное. Ну, и воды согрею. За монету.

— Годится, начинай, — протянул я три серебряных кругляшка.

— Ага, только на пол особо не лейте, — он собрался было уходить, но обернулся и, смерив насупившуюся Ольгу взглядом, спросил: — Кто она тебе?

— Племяшка. Настей звать.

— Ну да, племяшка, — повторил он без особой веры в голосе. — Ты тут с ней того, поаккуратнее. Мне проблемы не нужны.

— Не создавай и не будет.

— Лады. Василий, — протянул он сухую узловатую пятерню.

— Андрей, — ответил я рукопожатием.

— Издалека к нам?

— Ты кипяточка, помнится, обещал. Зудит всё, мочи нет.

— Ага, точно, пойду я, — проявил чудеса такта Василий, и удалился.

— Настя? — спросила моя "племяшка", как только скрип шагов стих за закрытой дверью.

— Молодец, что запомнила. С этого момента так себя и называй. А меня…

— Дядя Андрей.

— Умница. Отведу лошадей в сарай. Запрись тут, открывай на стук, — я ударил костяшками о столешницу раз и после короткой паузы — ещё два. — И, пока меня не будет, собери пожрать. Не могу думать о злодеяниях на пустой желудок.

Глава 8

Перекусив и помывшись, остаток дня я решил посвятить уже до блевоты привычному и основному в последние полгода своему занятию — поискам Ткача. Шататься по тайге с прострелянным плечом — занятие не из приятных, даже для такого отморозка. Поэтому шансы на то, что Ткач задержится в Березниках, я расценивал как весьма высокие. А куда приткнуться покоцанному ублюдку в незнакомом городе? Расспросив аборигенов, удалось выяснить, где находится местный госпиталь. Вряд ли Алексей — менязовутпаранойя — Ткачёв задержался там до сего дня, но за помощью возможно обращался.

Больничка, расположившаяся в обветшалом кирпичном здании о трёх этажах, где половина окон была заколочена досками, оказалась закрыта. На мой вежливый но настойчивый стук ногой в дверь отозвался сильно выпимший сторож и любезно объяснил, что: "Нехуй тут шуметь! Доктора нет!". А на вопрос: "Где он?", ответил: "У Марго, наверное, с блядями. Где ж ещё?". Действительно, что делать доктору в больнице? Экий я бестолковый. Визитёров за последние двое суток сторож помнил весьма смутно и характеризовал их ёмкой фразой "уёбки калечные", что в целом соответствовало образу Ткача. А потому я отправился по ранее названому адресу.

Бордель мне удалось обнаружить без затруднений. Похоже, это была одна из достопримечательностей города, не попавшая в Олин список. Надо бы расширить её кругозор. Быть страстным поклонником Березников и при этом обходить стороной притоны с кабаками — не дело.

Заведение с простым и логичным названием "У Марго" находилось аккурат против здания местной управы в самом центре. И управа на его фоне явно проигрывала в помпезности, не говоря уже о посещаемости, так что не оставалось ни малейшего сомнения относительно того, какое из заведений важнее для города.

Прямо за входной дверью страждущих встречала клетка с оконцем для сдачи лишнего в любовных делах барахла, и два дюжих мордоворота по другую сторону решётки, вооружённые двуствольными обрезами. Так что, шагнув внутрь, клиент сразу начинал получать услуги сексуального характера, правда, при условии наличия у него мазохистских наклонностей. Мне с этим не повезло, а потому тонус, под прицелом четырёх стволов в замкнутом пространстве сильно понизился.

— Валыны сдать, — пробасил один из мордоворотов и указал обрезом в сторону окошка.

Порадовавшись, что оставил большую часть арсенала на попечение Ольге, я разрядил АПБ и протянул его охраннику.

— Поаккуратнее с ним. Подарок жены.

— И нож, — кивнул тот на НР-2, беспардонно проигнорировав мою блистательную шутку.

— Шнурки можно оставить? — отцепил я с пояса инструмент.

— Да, — подтвердил мордоворот со всей серьёзностью, отразившейся на квадратной физиономии с узкой полоской лба. — Проходи.

Подвергнувшись напоследок мануальному надругательству, которое, впрочем, так и не выявило закреплённого между лопаток кинжала, я покинул коридор-пыточную и очутился в храме любви.

Обожаю хорошие бордели. Даже не за их прямое предназначение, хотя это, безусловно, важная составляющая. Мне они всегда внушали чувство комфорта и прямо таки домашнего уюта. Не буквально, разумеется. Моя бетонная конура, пропахшая солониной и оружейным маслом — это совсем иной уют. А здесь… здесь мягкие диваны, алый бархат, золотая парча, накрахмаленные простыни и полуголые девки, пахнущие ванилью. Здесь другой мир. Оазис посреди суровой пустоши. Бывало, получив расчёт, я проводил по двое-трое суток в арзамасской "Загнанной лошади" безвылазно. Знал всех работниц в лицо, по именам и на вкус. Я жил бы там, будь моя воля. Но, увы, деньги имеют неприятное свойство заканчиваться, а с ними заканчиваются и сладкие денёчки. Дьявол… И откуда у меня такие пристрастья? Ведь казалось бы… Наверное, всё дело в Хашиме, и упущенных возможностях. Слишком многого я был лишён в детстве.

— Вечер добрый, — подрулила миловидная жрица любви, покачивая бёдрами в такт моему участившемуся сердцебиению. — Чего желаете?

Чего я желаю? О, детка, поверь, после долгого воздержания я желаю такого, о чём ты не захочешь слышать.

— К вам доктор из госпиталя заходил?

— Простите, — учтиво улыбнулась она, запустив стандартную процедуру вежливого посыла нахуй, — мы не интересуемся личной жизнью и профессией клиентов, так что я не совсем понимаю…

— У него дом горит.

Кокетливо прищуренные глазки моей визави округлились и забегали, понукаемые сомнением в правильности стандартного подхода.

— Я сейчас, — выдохнула она, наконец, и ускакала вверх по лестнице, стуча каблучками.

Вот так всегда. Чем отработаннее схема поведения, тем легче её сломать. Это как пуля и ствол. Пока их калибр совпадает, всё летит на ура. Но стоит только подать на вход нечто иное, отличное от штатного, как жёсткую конструкцию разрывает к ебене матери.

Буквально через пять секунд после того как каблучки отстучали последнюю ступеньку, на лестницу вылетел взлохмаченный тип в майке и расстёгнутых штанах с подтяжками. Он, едва ни споткнувшись от поспешности, сбежал вниз и без лишних проволочек умчался вон, как был.

На такую прыть я не рассчитывал. А потому, забыв на время про реквизированный арсенал, выскочил следом и помчался за шустрым "погорельцем". До того шустрым, что нагнать его удалось в каком-то проулке, пробежав чуть ни полгорода.

— Да стой уже! — ухватил я похотливого докторишку за подтяжки.

— А!!! Пусти! Ты кто такой, бля?! — попытался он вывернуться, но был отправлен пинком на сыру землю и, закрывшись руками, приготовился получать пиздюлей.

— Поговорить надо.

— У меня дом горит!

— Пока нет. Но если продолжишь орать, я это исправлю.

— Что?! — взвизгнул доктор и, чуть отдышавшись, продолжил уже с меньшей экспрессией: — Как? Мне сказали…

— Это я сказал. Не обессудь. Надо было тебя как-то вытащить из борделя. Кто ж знал, что ты такой импульсивный.

— Какого хера? — проскрежетал он, поднимаясь на ноги.

— Хочу поболтать о твоих недавних пациентах.

— Да? Я хочу, чтобы ты мне отсосал, раз уж не дал сделать это шлюхе.

— Знаешь, — схватил я грубияна за горло, — с вырванным кадыком тебе будет трудно отвечать на мои вопросы, а без этих ответов тебе будет трудно остаться в живых. Так что не усугубляй. Понял?

— Понял, — прохрипел он, когда пальцы разжались.

— Меня интересует наёмник с огнестрельной дырой в правом плече. Помнишь такого? И советую как следует подумать перед тем, как говорить.

— Да, — помотал доктор головой. — Да, помню. Он был вчера утром. Платил серебром, не здешним. Я подлатал и отправил восвояси. Даже имени его не знаю.

— Тебе и не нужно. О чём вы говорили?

— Да ни о чём. Я вообще не особо люблю болтать за жизнь со свежеподстреленными наёмниками. Мало у нас общих тем для разговора.

— Он что, ни слова не проронил?

— Ну, почему. Пришёл, сказал, дескать, помощь нужна, рану обработать. Я его пустил. А чего бы и не пустить? Завёл в кабинет. Спросил, огнестрел ли? Он подтвердил. Рана оказалась сквозная. Промыл, заштопал, перевязал. Он ещё, когда уходить собрался, спрашивал, где тут упасть можно, отлежаться. Я посоветовал пойти в доки, там ночлежка какая-то была. Вот, собственно, и весь разговор.